Исходная данность [СИ] - Сергей Калашников

До начала дневного пекла успели подняться вверх по течению километров на тридцать, войти в озеро и добраться до одного из островов. Мишка греб непрерывно, а девчата сменяли друг друга, сначала редко, а потом все чаще и чаще. Пристали к отлогому песчаному пляжу, разгрузили лодку и вытащили ее из воды далеко на берег, под деревья, где, под удивленными взглядами спутниц, Мишка невозмутимо привязал ее, и не к самым нижним ветвям, а вскарабкавшись метра на четыре. Потом поднял на веревке рюкзаки и палатку и пригласил остальных к себе наверх.

Лезть было удобно. Сучья располагались как будто ступени, а все, что могло мешать, оказалось спилено. Гостьи очутились в просторной, прочной хижине, основанием которой служили бревна, закрепленные в развилках стволов могучих деревьев. Пол из плах, стены и крыша сплетены из прутьев и покрыты корой. Впрочем, часть наружных пластин Мишка убрал, и сразу стало светло, а легкий сквознячок принес ощущение прохлады. Хозяин достал с полки солидных размеров глиняный горшок с крышкой и деревянные ложки. Гостьи не заставили себя упрашивать и, расположившись кружком вокруг стола, в два счета уплели угощение. Тушеные овощи с мясом даже в холодном виде были просто объедение. Да и веслами намахались. После обеда все уснули, расположившись на плетеных топчанах и подстелив спальники.

Как обычно, девчата проснулись почти одновременно. Первой встала Лида, но не успела она спуститься на землю, как из люка в полу хижины показалась Светка. И почти сразу за ней - Люба. Мишку они отыскали под навесом из ветвей, к которому вела заметная тропинка. Он разделывал дольчатые яблоки, удобно устроившись за дощатым столом. Тонкая, как у граната, кожура легко, словно обертка, снималась со спелого плода. Сердцевина распадалась на одиннадцать долек, формой похожих на апельсиновые, но плотные, как зимнее яблоко в момент сбора. Вкус... не с чем сравнивать, однако изумительный.

Дольки раскладывал на широкие плетеные подносы и выставлял под палящие лучи полуденного солнца прямо на раскаленный песок пляжа тут же рядом, сразу за краем тени могучих деревьев. Лида и Светка сразу включились в разделку, а Люба, взяв пустые корзинки, принялась подносить новые порции яблок из соседних зарослей. Мишке пришлось перетаскивать плетенки на просушку и обратно, и ссыпать готовый продукт в заранее приготовленные корзинки. Работа пошла, как на конвейере.

Сначала лишь перебрасывались короткими фразами, касающимися исключительно дела, но постепенно разговорились. Вопросы задавал Мишка, а отвечала Светка, самая бойкая из троицы.

- А что, кроме меня из лагеря больше никто не ушел?

- Ушли Колян и Витян, с ними Кузя и Сява, и еще Оля, Юлька и обе Лариски. Четыре дня назад. Наши интеллектуалы отправились удить рыбу, как раз удобно получилось. Без скандала с Его Высочеством.

- Так даже до этого дошло?

- Дошло. Лешка сказал, что самое естественное состояние человеческого общества - это монархия. И что по праву сильного он узурпирует власть.

- И что остальные?

- Смолчали. А потом ушли все, кого он не назначил к себе в придворные.

- А какие должности он даровал вам?

- Подданные.

- Здорово. Так почему же и вы не ушли?

- Чтобы тебе было проще нас найти. Ты ведь обещал проведать, как устроишься.

Откровеннее не скажешь. Мишка замер и повернулся. Три пары глаз смотрели на него, как жерла пушек, и ему стало не по себе. Сделав вид, что ничего особенного не произошло, он продолжил работу.

- Так вы полагаете, что произошел раскол из-за обиды, когда главарь разделил всех на любимчиков и остальных?

- Похоже.

К этому моменту в работе обозначился перерыв. Все подносы оказались на песке, но ни на одном сушка еще не поспела. Мишка присел за стол и уверенным жестом показал Любе, чтобы тоже села.

- Настало время для обстоятельного объяснения, - сказал он и увидел тревогу в глазах своих слушательниц. Взяв со стола неочищенное яблоко, продолжил, - смотрите. Это планетный сфероид. Вот экватор, - прочертил ножом поясок, - вот полюса, - показал на остаток плодоножки и выемку на противоположной стороне плода.

- Теперь помещаем наблюдателя на сорок пятую параллель, - пометка крестиком, - и наклоняем ось на те же сорок пять градусов. Смотрите, в середине лета солнце в полдень в зените, а в полночь только чуть касается горизонта. Это было в момент, когда нас сюда занесло, пятьдесят здешних суток назад, что примерно равно земному полугоду. Посмотрим теперь, что ждет нас зимой. Полярная ночь, и только раз в сто часов - короткий проблеск зари. Так что представление об этой планете, как о крае вечного лета, ошибочно. Нас ждет еще почти два года зимы.

Добавлю, что период устойчивой летней погоды должен вот-вот кончиться. Пора заботиться об убежище, одежде и припасах.

- Так ты об этом пытался толковать тогда, перед уходом. - Констатировала Лида. И все примолкли, вспомнив отвратительную сцену, когда богатырь Леха взял за ухо маленького Мишку и, велев не пороть чушь, пинком вышвырнул из круга вокруг костра, где они собирались коротать свою первую на этой планете ночь, которая оказалась переходом вялого заката в такой же медлительный восход.

Вообще, Мишку в классе не жаловали. Новенький, хорошо учится, не грубит и не хулиганит, за что часто ставится в пример другим. Этого не прощают. От серьезных неприятностей спасал малый рост и щуплое телосложение, делавшие его похожим на пятиклассника. Как-то неудобно и бить такого. Так, затрещину отвесят, или пинка. Его и в этот подпольный поход всем классом брать не хотели. Если бы Люба не замолвила словечко... Ее вообще как-то слушались, хотя заводилой она не была. Плотная, но не полная, среднего роста, она сразу очень по-доброму отнеслась к Мишке. Позднее он понял, что это вообще ее отношение ко всем без исключения, а не именно к нему, но тогда, среди прохладного отчуждения, в котором он оказался, возможность запросто перекинуться словечком хоть с кем ни будь, без риска нарваться на колкость, значила для него немало. Люба дружила со Светкой. Высокая, стройная, быстрая и порывистая, Светка уравновешивалась спокойной обстоятельностью своей подруги.

А Мишка сох по Лиде. Миниатюрная и изящная, всегда одетая очень скромно, она крепко пришлась ему по нраву. Однако попыток ухаживать он не предпринимал. Не решался.

Тогда, в первый день, после Лехиного пинка, Мишка собрал рюкзак и уже спустился к реке, как вдруг рядом оказались Люба со Светкой и Лида. Пришли его успокоить и уговорить остаться. Он слушал их молча, чтобы голос не выдал слез обиды, а потом написал на мокром песке: "Устроюсь - проведаю". И зашагал по берегу, чувствуя стекающие по щекам слезинки, довольный, что не расплакался при девчатах.